Впервые я увидел тогда еще архиепископа Кирилла в 1983 году на конференции в Издательском отделе, посвященной итогам завершившейся Генеральной Ассамблеи ВСЦ в Ванкувере. Помню свое впечатление от выступления молодого ректора Ленинградских духовных школ. Каждое слово его яркого доклада весьма прозрачно намекало, что Церковь должна использовать любые внешние контакты для укрепления своего внутреннего положения.
      Наше знакомство состоялось семью годами позже, когда в качестве корреспондента газеты «Московский церковный вестник» я был приглашен в Смоленск на первый выпуск Смоленского духовного училища – одного из первых духовных училищ, открытого в возрождающейся Русской Церкви. Уже тогда меня не покидало ощущение, что я общался с одним из самых талантливых православных иерархов.
      Осенью следующего 1991 года мы больше недели провели в составе делегации Святейшего Патриарха, посещая Александрийский и Антиохийский Патриархаты.
      Однако по-настоящему знаковой стала наша встреча весной 1993 года, когда митрополит Кирилл пригласил меня на беседу в Отдел внешних церковных сношений. Вначале мы говорили о «Московском церковном вестнике», переживавшем не самые легкие времена. Затем речь пошла об общественных проблемах. Я твердо заявил, что являюсь убежденным монархистом. Владыка сказал, что уважает мои взгляды, сам им симпатизирует, но для того, чтобы монархическая идея стала востребованной надо много и упорно работать. Не могли мы не коснуться и приближавшегося тогда 75-летия мученической кончины Царской Семьи. Помню, что митрополит особо подчеркивал важность законодательного осуждения цареубийства. Не случайно, что эта мысль была затем включена в известное Обращение Священного Синода, которое готовили сотрудники ОВЦС.
      Обстановка в стране становилась все тревожнее и тревожнее. Вечером 21 сентября во время всенощного бдения под праздник преподобного Иосифа Волоцкого я узнал, что Б.Н. Ельцин подписал указ о роспуске Верховного Совета РФ и Съезда Народных Депутатов. По целому ряду причин 23 сентября я отправился в Белый Дом. Там я встретил множество своих друзей и знакомых по патриотическому движению и понял, что просто не смогу их покинуть. Однако мне не хотелось действовать самочинно, поэтому я решил запросить мнение Священноначалия. Святейший Патриарх и митрополит Кирилл находились в США, поэтому я позвонил священнику Всеволоду Чаплину и попросил его связаться с владыкой митрополитом, чтобы узнать, нет ли у него возражений против моего нахождения в здании Верховного Совета. Возражений не было, и я остался там до самого трагического утра 4 октября.
      Десятичасовое ожидание смерти жутко измотало меня, все же когда альфовцы вывели меня на улицу, я решил ехать в ОВЦС, не будучи до конца уверенным, примут меня там или нет. И вот около шести вечера с мрачным видом я вошел в приемную Председателя ОВЦС. «Как о Вас доложить?» – спросила испуганная секретарша. «Иеромонах Никон из Белого Дома», – ответил я не очень дружелюбно. Через минуту дверь распахнулась, и я вошел в кабинет, где помимо митрополита Кирилла находился и митрополит Ювеналий. Я еще не успел открыть и рта, как владыка Кирилл заключил меня в свои объятия. «Как хорошо, что ты остался жив! Ты вел себя, как настоящий священник», – этих слов владыки я не забуду никогда. Благодаря им я не сломался и сумел остаться нормальным человеком.
      Пять лет спустя я вновь ощутил поддержку этого удивительного человека. Шла подготовка к Учредительному съезду Движения «За Веру и Отечество». По всему выходило, что для консолидации рядов мне придется его возглавить. Однако меня смущало, что мне придется оказаться во главе политической организации. С огромным волнением я позвонил митрополиту Кириллу и просил о срочной встрече. «Будьте у меня завтра в 11-30», – достаточно сухо ответил он.
      «Куда ты лезешь? Ты что, хочешь повторить судьбу Якунина?» – весьма резко начал владыка Кирилл. Однако довольно быстро мне удалось объяснить, что ни в какую Думу я избираться не собираюсь, что речь идет о временном возглавлении организации на период ее становления. «Мы должны разработать реальный механизм восстановления прерванного правопреемства от Российской Империи», – подчеркнул я. «Что ж – это разумно, это я поддерживаю», – ответил Владыка. И затем в течение двадцати минут мы в подробностях обсуждали компромиссную форму моего участия в Движении. В итоге я был избран Главой Движения с чисто представительскими функциями, а реальная власть сосредотачивалась в Руководящем Центре организации. Недавно мы отметили десятилетие Движения «За Веру и Отечество». Оно уже давно не политическое, и я уже более семи лет не его глава, но все мои соратники с сыновней признательностью вспоминают ту неоценимую поддержку, которую нам оказал при нашем становлении Председатель ОВЦС.
      Нельзя не сказать о выдающейся роли, которую сыграл Отдел внешних церковных связей и его Председатель в разработке и принятии «Основ социальной концепции Русской Православной Церкви» 2000 году. Для всех русских монархистов огромной радостью стало включение туда тезиса, что монархия, как власть, имеющая своим источником Бога, гораздо выше республики, опирающейся на волю людей.
      Всем, кто пытается представить митрополита Кирилла ярым экуменистом, неплохо было бы помнить, что именно по инициативе Его Высокопреосвященства июньский Архиерейский Собор принял определение, которое прямо объявляет «недопустимым участие православных в литургических действиях, связанных с так называемыми экуменическими или межконфессиональными богослужениями».
      И, наконец, самый главный момент, которому я также был свидетелем. Апрель 1992 года. В Москве проходит Архиерейский Собор, рассматривающий обращение украинского епископата о предоставлении автокефалии Украинской Православной Церкви.
      Проходящая достаточно бурно дискуссия продолжается уже несколько часов. Наконец один из архиереев говорит, что раз решение предшествующего Собора о даровании УПЦ самостоятельности во внутреннем управлении вызвало столько нестроений, то стоит подумать о его отмене. «Коль здесь пошла уже речь о самостоятельности Украинской Церкви, мне на таком Соборе делать нечего»! – заявляет из президиума митрополит Филарет (Денисенко) и начинает демонстративно медленно складывать в дипломат свои бумаги. «Да мы уходим», – раздаются голоса еще нескольких украинских архиереев, также вскочивших со своих мест. В зале повисает напряженная тишина. В этой тишине вдруг раздается негромкий голос митрополита Кирилла: «Прежде чем еще кто-то встанет, я хочу, чтобы все задумались над тем, что происходит. А происходит самое страшное – раскол Церкви, за который нам всем придется ответить. Поэтому я предлагаю всем вернуться и продолжить работу». И произошло чудо, митрополит Филарет и его сторонники вернулись в зал.
      Почти всю последующую ночь митрополит Кирилл провел в переговорах с различными группами украинских архиереев, результатом которых стало решение митрополита Филарета добровольно покинуть пост главы УПЦ.
      Утром совершалась литургия в Успенском соборе Кремля. Шло прославление ряда российских новомучеников. Почти все находившиеся в алтаре вышли на солею и внимательно слушали митрополита Ювеналия, читавшего Деяние о канонизации.
      Чтобы лучше слышать, я как иподиакон решил встать с внутренней стороны царских врат. Внезапно мимо меня в алтарь стремительно вошел митрополит Кирилл, взошел на горнее место, присел на скамью, снял митру, снова встал, сделал несколько шагов в сторону жертвенника и пошатнулся. В последнюю минуту мне и подоспевшему покойному иподиакону архиепископа Рижского Александра удалось подхватить Владыку под руки и бережно опустить на пол.
      Митрополит был без сознания. Машина реанимации прибыла в собор через долгих двадцать минут! И если бы не умелые действия вызванного кем-то покойного митрополита Венского Иринея (профессионального врача), возможно, мне бы не пришлось писать данную статью. «Умереть в Успенском соборе не так уж плохо», – первое, что сказал митрополит Кирилл, придя в сознание…
      Все последующие шестнадцать с половиной лет нынешний Патриарший Местоблюститель ни разу нигде не упоминал об этом случае, явив себя настоящим Пастырем, лишенным суетного тщеславия.
      Готовность пожертвовать своей жизнью ради единства Церкви есть лучшее свидетельство для любого православного человека. И потому, пусть те, кто дерзают хулить владыку Кириллу, сея среди народа Божия разделение и смуту, еще раз задумаются, кому и чему вольно или невольно они служат. Задумаются, помолятся, или хотя бы помолчат, чтобы не мешать Церкви выполнить ответственную миссию по выборам нового Предстоятеля.

Иеромонах Никон (Белавенец)

Размещено 28.01.2009
ссылка на источник