Пересмотри со вниманием течение жизни своей и ты заметишь Десницу Божию, мудро и благостно направляющую сие течение, тогда поймешь, что ты не чужой, а свой Богу.
(Прп. Амвросий Оптинский)

      Читая дневники убиенного протоиерея Константина Григорьева, понимаешь, что эти слова эпиграфа (с которых начинаются записи) были подтверждены самой его жизнью.
      Константин Аркадьевич Григорьев родился 14 марта 1881 года в Санкт-Петербурге в благочестивой семье служащего. Появление на свет будущего пастыря совпало со смертью его старшей шестнадцатилетней сестры. Позднее в дневнике будет написано: «Смерть Кати сильно подействовала на мать; она тогда дала обет на все время моего детства причащать меня каждый праздник и выполняла обет аккуратно. Сама мать до конца жизни ходила к обедне ежедневно. На письменном столе отца всегда лежала Библия, и чтением ее после утренних молитв он начинал каждый день». В гимназии, когда мальчик поступил туда, служил о. Константин Ветвиницкий – большой любитель церкви и богослужения. С самого поступления в гимназию К. Григорьев начал петь в церковном хоре. Так семейное воспитание, усердные молитвы родителей, близкое общение с истинными пастырями Церкви Христовой (священномучеником прот. Философом Орнатским, прот. Михаилом Прудниковым, прот. Константином Ветвиницким и др.) подготовили Константина Григорьева к принятию священного сана.
      Рукоположению в иерейский сан предшествовали два удивительных случая. Первым было рождение сына Серафима. Еще задолго до срока, врачи нашли положение жены крайне опасным и операцию неизбежной. Во время подготовки к операции в Исаакиевском соборе перед Корсунской иконой Божией Матери (особо чтимой супругой о. Константина) был отслужен молебен. Роды прошли благополучно… Второй случай – тяжелая болезнь маленькой дочери Маруси – скарлатина. Лихорадка, желудок отравлен скарлатинным ядом, перестали работать почки. Врачи не давали надежды. Батюшка написал в дневнике: «Мы жили на Колпинской улице, а через дом от нас проживал известный в столице священник, старец-молитвенник о. Михаил Прудников, ученик и друг о. Иоанна Кронштадтского. Старец послал больной пузырек с водичкой от преп. Сергия из Троице-Сергиевой Лавры, образочек преподобного и обещал дома у себя помолиться. Иконочку велел одеть на больную, а водичкой опрыскать ее и дать попить. Я исполнил все, как было велено. Почки заработали. Наступил перелом болезни. Как раз в то же время у митрополита Владимира решался вопрос о моем священстве».
      В конце 1913 г. Константин Григорьев был рукоположен епископом Анастасием (Александровым), ректором Духовной академии, в Исаакиевском соборе во диакона, а во священника – в храме Духовной академии. Первый его приход – церковь во имя святителя Николая при приюте Синего Креста на Васильевском острове.
      В 1917 году, когда приютскую церковь новые власти закрыли, о. Константин перешел служить на подворье Вышневолоцкого монатыря Тверской епархии. В дневнике есть запись: «Теперь я жил и служил рядом с Иоанновским монастырем и имел возможность часто служить ранние литургии в усыпальнице батюшки. Все друзья о. Иоанна часто собирались у дорогой могилы. Особым кважением среди собравшихся на Карповке пользовался о. Михаил Прудников. После литургии все шли к матушке Ангелине на чай. Текла мирная беседа. Эти служения и беседы заменили для меня духовную школу».
      После закрытия в 1923 г. Вышневолоцкого монастыря о. Константин служил в Лужском уезде: Батецкая, Уторгош, Югостицы. Он пишет: «Много самых отрадным воспоминаний сохранилось у нас о сельской жизни. Много и скорбного пришлось пережить там».
      Все эти годы с батюшкой рядом с батюшкой находилась его верная спутница-матушка Мария (урожд. Исакова). Матушка была глубоко верующим человеком, всегда и во всем полагалась на волю Божию. Матушка Мария и отец Константин восптали четверых детей – Марию, Серафима, Николая, Владимира, справедливо считая, что самое главное в воспитании – это молитва за детей. Матушку Марию отличала доброта, она любила стряпать, всех кормить, помнила многих бедняков и им разносила угощение. Особо почитая преп. Серафима Саровского, она старалась ежегодно совершать поездки в Саров и Дивеево (хотя это было трудно и небезопасно). Отрывая от семьи, от собственных детей, матушка постоянно отправляла продовольственные посылки в Дивеево, помятуя слова преподобного: «Кто моих сирот пожалеет, тот не останется без награды».
      С 1928 года о. Константин Григорьев служит в церкви св. Иоанна Предтечи на Гатчинском кладбище. «Каждый, кто заходил в нашу маленькую церковь, не мог не похвалить ее. Мы украшали храм, увеличили службы, на праздники у нас пел отличный хор, рядовые службы пел весь народ. По примеру Ленинградских церквей, я завел по вечерам служение акафистов. Более трех лет мы боролись с раскольниками. Власти от них отнимали молельню, а они просили горсовет уступить им нашу церковь – в виду того, что на кладбище имеются два православных храма. Сколько хлопот и мук причинили они нам, но пришлось уступить. Наша община присоединилась к Павловскому собору, туда мы перенесли свои иконы и службы; жалеем, что рассыпалась наша духовная семья, но верим, что все случается тогда и так, как определяет Господь.»
      Семь лет прослужил о. Константин в Предтеченском храме Гатчины, снискав любовь и уважение прихожан.
      Наступил 1935 года. Начало тяжких испытаний для семьи Григорьевых. «Мы уже приготовили встречать праздник, мирно беседовали вечером. Вдруг приходят к нам двое из ГПУ и предъявляют ордер на обыск и арест сына Коли. Обыск, который длился около трех часов, для нас не был страшен (изъяли только книги: Библию, Евангелие, сборник проповедей), но отпускать Колю так не хотелось. Он, ни в чем не виновный, стоял бледный, и мы страдали за него. Мы верили в помощь Божию, потому что не было случая, чтобы Господь оставил нас в несчастии. Сын был оправдан, но уволен со службы за «непригодностью», а непригодность в том, что он – сын священника.
      В марте 1935 года, на масляной неделе, прот. Константин Григорьев получает указ об увольнении за штат (в это время в Ленинграде и области было уволено за штат более 100 священнослужителей).
      Отец Константин едет к митрополиту Алексию (Симанскому). Владыка сказал ему: «Держитесь спокойно; верьте, что ничего не случается с нами без воли Божией» (разрешил совершать требы на кладбище).
      В пятницу, на третьей седмице Великого поста, батюшка был временно назначен в Сиверскую, где и прослужил в храме Преображения Господня до своего ареста 28 февраля 1938 года.
      В дневниках о. Константина в последние годы все чаще и чаще встречаются мысли о смерти, о христианской кончине, подводятся жизненные итоги. Батюшка рассуждает об этом просто: «Итак – опять Рождество. В эти дни оживает в душе все самое дорогое: вспоминаются и наши родители, от которых теперь остался лишь холмик на кладбище, а мы сами давно уже заняли их положение и не знаем – далеко ли то время, когда наши дети будут провожать нас туда же». Это последняя запись в его дневнике. Через 2 месяца протоиерей Константин Аркадьевич Григорьев был расстрелян.

Материал подготовила Светлана Ломакина

Опубликовано в газете Гатчинского благочиния "Нечаянная Радость", 2(158), 2008