Ребенок - Бог, Бог - ребенок... Почему даже у людей, теплохладных к вере, даже у неверующих, не перестает радостно сжиматься сердце при созерцании в эти рождественские дни единственного, несравненного видения: молодой Матери с Ребенком на руках, и - вокруг них - волхвов с Востока, пастырей с ночного поля, животных, неба, звезды? Почему так твердо знаем, и снова и снова узнаем мы, что нет на этой скорбной земле нашей ничего прекраснее и радостней этого видения, которое века не могли вытравить из нашей памяти?
      Продолжаются Рождественские дни (святки). В связи с этим - вот прекрасное слово священника Александра Шмемана.

      "Отроча младо - Превечный Бог!" - этим ликующим отождествлением Младенца, родившегося в пещере Вифлеемской, завершается одно из главных песнопений, составленных в VI веке знаменитым византийским песнописцем Романом Сладкопевцем. Вот оно в русском переводе:

      Сегодня Дева рождает Того, Кто вечен,
      И земля пещеру приносит Неприступному.
      Ангелы с пастырями славословят,
      Волхвы со звездою путешествуют,
      Ибо нас ради родился Ребенок - Превечный Бог!

      Ребенок - Бог, Бог - ребенок... Почему даже у людей, теплохладных к вере, даже у неверующих, не перестает радостно сжиматься сердце при созерцании в эти рождественские дни единственного, несравненного видения: молодой Матери с Ребенком на руках, и - вокруг них - волхвов с Востока, пастырей с ночного поля, животных, неба, звезды? Почему так твердо знаем, и снова и снова узнаем мы, что нет на этой скорбной земле нашей ничего прекраснее и радостней этого видения, которое века не могли вытравить из нашей памяти?
      К этому видению возвращаемся мы, когда нам некуда больше идти, когда, измученные жизнью, мы ищем того, что могло бы нас спасти. Ведь вот, в евангельском рассказе о Рождестве Иисуса Христа ничего не говорит Мать, и, конечно, ничего не говорит и Младенец - как если бы и не нужно было никаких слов, ибо никакими словами не объяснить, не определить, не передать смысла того, что произошло и совершилось тогда.
      И всё-таки попробуем. Не для того, чтобы объяснять и истолковывать. Но, как сказано в Писании, "от избытка сердца глаголют уста". И невозможно человеку избытком этим не поделиться с другими.
      Ибо именно в этих словах: ребенок и Бог - самое поразительное откровение рождественской тайны. В некоем глубоком смысле, тайна эта обращена прежде всего к ребенку, продолжающему подспудно жить в каждом взрослом. К ребенку, который продолжает слышать то, что взрослый уже больше не слышит, и отвечать на это той радостью, на которую наш скучный, взрослый, усталый и циничный мир уже больше не способен.
      Да, праздник Рождества Христова есть детский праздник не только в том смысле, что для детей зажигаются елки, а в том, гораздо более глубоком, смысле, что, пожалуй, только дети не удивятся тому, что когда приходит на землю к нам Бог, Он приходит в образе Ребенка, и этот образ Бога-Ребенка продолжает светить нам с икон, воплощаться в безчисленных произведениях искусства, точно самое главное, последнее, радостное в христианстве заключено именно тут, в этом "вечном детстве Бога".
      Взрослый, даже когда он разговаривает на"религиозные темы", хочет и ждет от религии объяснений, анализа, хочет, чтобы все было научно, серьезно. И так же серьезно и, в конце концов, скучно рассуждает о религии и её враг, атеист, палящий по ней из своих "научных" пушек. Нет у нас более презрительного отношения к чему бы то ни было, чем то, что выражено в словах: "Это для детей младшего возраста". Это значит - не для взрослых; не для умных и серьезных людей. Но подрастут дети и тоже станут такими же серьезными и скучными.
      А Христос сказал: "Будьте как дети". Что это, значит? Чего уже обычно нет у взрослых, и, вернее, что во взрослом завалено, затоплено, заглушено толстым слоем его взрослости? Не прежде ли всего - свойственная детям способность восхищаться, радоваться и, главное, быть целостными и в радости, и в горе? И еще - способность доверять, отдаваться, любить и верить всем существом? И, наконец, всерьез принимать то, к чему уже не способен взрослый,- к мечте, к тому, что прорывает наш будничный опыт, наше циническое недоверие, ту глубину тайны мира и всего в нём, что открывается святым, детям, поэтам.
      И потому, только прорвавшись к ребенку, подспудно живущему в нас, радостная тайна пришествия к нам Бога в образе ребенка может стать и нашим достоянием.
      Ребенок не имеет ни власти, ни силы, но именно в безвластии своем оказывается он царем, именно в безсилии и в беззащитности - его удивительная сила. Ребенок той далекой Вифлеемской пещеры не хочет, чтобы боялись мы Его, Он входит в наше сердце не устрашением, не доказательствами Своей силы и власти,а только любовью. Как ребенок - Он отдается нам, и, как ребенка, мы можем только полюбить Его и, в свою очередь, отдать себя Ему.
      В мире царствуют власть и сила, страх и рабство. От них освобождает нас Богомладенец Христос. Только любви, свободной и радостной, только того, чтобы отдали мы Ему наше сердце, хочет Он от нас. И мы отдаем его беззащитному, до конца доверяющему нам Младенцу.
      В праздник Рождества Христова являет нам Церковь радостную тайну: тайну свободной, никем не навязанной нам любви. Любви, способной в Богомладенце увидеть, узнать, полюбить Бога и стать даром новой жизни.

Размещено 09.01.2009
ссылка на источник