Фильм «Остров» я посмотрел случайно и в то же время неслучайно. В середине сентября мы с женой отправились навестить сына, который живет в городе Острове Псковской области и служит в местном госпитале. Погостив в его гостеприимной семье и насытившись возней с внуками и внучками, на обратном пути домой мы решили немного передохнуть от шума и гама в Пскове. Остановились в гостинице в центре города и теплым вечером бабьего лета отправились на прогулку по городу, пока не остановились напротив кинотеатра. На афише был изображен старик в подряснике с веслом в руках, и значилось: новый фильм режиссера такого-то «Остров». В главной роли – такой-то. Ни того, ни другого, я, естественно, не знал и никогда о них не слышал. Последний раз в кинотеатре мы были пару лет назад, всей семьей посмотрев «Павла I». А тут улыбнувшись случайному совпадению: только уехали из Острова, и вот, пожалуйста, к нему и приехали, решили сходить на фильм с таким, близким нашим сердцам названием. Это был последний сеанс, в зале оказалось полтора десятка зрителей.
      Судя по афише, я ожидал какую-нибудь слезливую историю о модных бандитах и входящих в моду их суровых окормителях – монахах. Но… с нами произошло то же, что и с большинством тех, кто видел этот фильм. Мы смотрели его на одном дыхании. Почти до середины фильма я еще боялся, что вот сейчас появится какой-нибудь ляпсус, и все будет испорчено, даже и мысль такая проскочила: может уйти, чтобы сохранить трепетное состояние души, пока его не разорила так любимая искусственными работниками красивость. Но никаких не то что ляпов, а даже и мелких неточностей в фильме я не почувствовал до самых последних кадров. Выходя из зала, я жалел только о том, что время позднее и церкви уже закрыты, а мне нужна была исповедь, у меня было острое желание покаяться.

      В одном из своих писем к духовным чадам Святитель Игнатий Брянчанинов подает совет, как отличать правду от лжи, и первым и лучшим критерием называет расположенность к покаянию. То есть, правда вызывает у верующего расположенность к покаянию. В первую голову именно это чувство и не покидало меня во время этого странного киносеанса. Я не стал смотреть фильм второй раз, мне вполне хватило одного, но как только в уме возникают кадры из «Острова», душа настраивается на покаяние. Я бы и фильм так назвал – «Покаяние», если бы это название не занял другой, нашумевший в свое время, фильм, кстати, не имеющий никакого отношения к покаянию. Его, по-моему, правильнее было бы назвать «Месть».
      Когда появились первые отклики на фильм, оказалось, что не всем верующим он оказался по душе. Это меня нисколько не смутило. Представим себе вполне обычную картину: человек умиленно молится, взирая на икону в храме, и это лицезрение святого образа пробуждает в его душе и сердечное сокрушение, и покаяние. А рядом стоит точно такой же верующий и, глядя на эту же икону, думает: «Как можно молиться перед этой иконой, и зачем ее только здесь повесили! И не каноничная она, и чувствительная, и вообще маляр кистью мазал!» А потом переходит этот ценитель к рядом висящему образу и, взирая на него, чувствует и умиление благодать Божию. И ничего удивительного в этом нет, души-то у нас у всех разные, одной ближе один образ духовного мира, другой душе – другой. Были бы мы все одинаковые, и иконой бы обходились все одной.
      Дико бы было, если бы кто-то вдруг стал настаивать, чтобы окружающие чувствовали так же как он. Верим мы одинаково, по Символу веры, а чувствуем по-разному. Одному ближе одна молитва, другому – другая, и доказать свою «правоту» в этом деле невозможно, можно только поделиться своими переживаниями.
      И рецензий никаких читать было неохота: что тут можно добавить, если сам фильм настолько ясно говорит за себя, что любое объяснение только снижает непосредственное впечатление от фильма. Разве только один момент мне оказался близок и важен: изображение молитвы. Я столкнулся с этой проблемой, когда работал учителем в школе, и мне пришлось отвечать на детский вопрос: как надо молиться? Со взрослыми все просто: пойди в церковную лавку, купи книжку, там и молитвы есть, и пояснения святых отцов о правильной молитве найдешь. От детей так не отделаешься, приходится показывать. И, боясь фарисейской закваски молиться на показ (Мф.6.5), молиться по-настоящему. Конечно, такой «показ» сопровождается необычными ощущениями в душе, и понравиться не может, но что поделаешь? Нечего было тогда в учителя идти. Возможно, такой мой школьный опыт помог мне не смутиться при виде молящегося в фильме вроде бы «напоказ» человека.
      Тем более не смутили меня даты начала и конца всей истории. Ну не было в России во время войны монастырей, так что-ж авторам нужно было Канаду что ли показывать? Так там и войны не было. А финал ради «исторической правды» пришлось бы перенести в 2006-ой? Так ведь тогда и актера надо было бы подыскать лет на 30 постарше. А так – соответствует правде жизни, но не соответствует истории СССР. Но ведь и фильм не об истории СССР, а об истории спасения человека. А в этом деле время, как говорится в соответствующей притче Христовой, играет самую незначительную роль (Мф.20.1-16).
      Не поразила меня и чудесная интуиция главного героя, когда он прозревает об аварии на работе у матери исцеленного Богом мальчика и об оказавшемся живым муже военной вдовы. Меня сначала несколько смутило настоятельное требование о. Анатолия обязательно причаститься в монастыре, иначе ножка снова будет болеть. Как будто дома нельзя сходить в церковь! Но тут же вспомнил и повеление Христа исцеленному прокаженному пойти к священнику и принести требуемое по закону (Мк.1.44). Так что поступил главный герой строго по Евангелию. Очевиден и его совет бедной военной вдове ехать во Францию навестить умирающего мужа. А что же еще можно посоветовать в такой ситуации доброму человеку? Письмо писать в передачу «друзья встречаются вновь»?
      В этом свете, по меньшей мере, нелепо выглядят объяснения некоторых наших авторов, что фильм – неправильный и к покаянию не располагает и пр. Что тут скажешь? Это тебя не располагает, а меня (да и не меня же одного, а очень многих) – располагает. Но я же тебе не навязываю своих чувств, так зачем ты оскорбляешь мои, что, мол, они неправильные! Но совсем плохо, когда такой «мыслитель» свое индивидуальное нерасположение к фильму пытается «по-богословски» оправдать. Горе, как говорится, от «ума». Один такой горе-умник до того договорился, что главного героя фильма в глупости обвинил, мол, зачем это он так долго кается? Сходил бы к исповеди, покаялся разок, и лады, зачем к этому греху и возвращаться? И церковь, мол, так учит. Такому «богослову» ну никак, наверное, не понять, почему преподобная мать Мария Египетская долгие десятилетия в пустыне каялась? Сходила бы разок к исповеди, и все дела…
      А другой рецензент посчитал «Остров» апологией предательства, потому что в главные герои выбран человек, совершивший предательство во время войны. С такой логикой можно и Новый Завет считать апологией предательства и неверия, если сосредоточиться на предательстве апостола Петра и неверии апостола Фомы.
      Опасную тенденцию в новый век из века XX-го мы можем получить, когда всеобщая грамотность привела к тому, что любая кухарка стала считать, что может государством руководить.

      Наверное, мне повезло: имена авторов фильма мне не о чем не говорили, и потому прежние ассоциации не отвлекали от самого фильма. Я узнал всего трех артистов: Сухорукова – по «Братьям» и «Павлу I», и лица актеров, играющих благочинного и старого адмирала где-то мелькали на экранах и потому тоже были мне знакомы. Всех остальных действующих лиц, как мне кажется, я видел впервые. Позже из публикаций я узнал, что и режиссер, и исполнитель главной роли, и некоторые другие авторы «Острова» – известные кинематографисты. Но почему-то меня нисколько не интересовало, что они делали раньше, и что переживали, когда снимали фильм, и вообще история его появления меня не интересовала. Наверное, это важно для профессионалов, но я не профессионал, я зритель, и поэтому меня интересовал и заслонил все остальное сам фильм. Так же, взирая на рублевскую Троицу, меня нисколько не интересует, как смешивал краски или что переживал преподобный Андрей, когда писал икону, все заслоняет сам образ.
      Если же говорить о создании и создателях фильма, то здесь важнее другое. Оказалось, что и сценарист, и другие создатели фильма не только люди в церковной жизни неискушенные, но и даже вовсе невоцерковленные. Как же им удалось сделать столь правильный с точки зрения православной аскетики фильм? Не чудо ли? Действительно – чудо. Чудо в том, что маловерующие и нецерковные люди смирились и послушались сопровождавшего их духовного наставника, консультировавшего фильм. Это очень одушевляет – на примере съемок этого фильма родился едва ли не первый образ оптимистического будущего: может и наш народ, наконец, оставит свое самомнение и послушается, по примеру авторов «Острова», своего духовного наставника – Русскую Православную Церковь.

      Когда я рассказал своим московским друзьям, что посмотрел «Остров» еще в сентябре, мне на простом русском языке объяснили, что этого не может быть, потому что фильм вышел в прокат только в ноябре и никак не мог демонстрироваться в сентябре в каком-то там провинциальном кинотеатре. Я пытался спорить, но бесполезно – мне не поверили…
      Выходит чудо все же было… Тем паче, что на другом сеансе в том псковском кинотеатре шел сатанинский фильм «Парфюмер».

Сергей Михайлович Григорьев